Блог о.Сергия Кондакова

"У святителя Тихона Задонского есть хорошее выражение, которое я использовал в своей Джорданвилльской речи: "У нас должно быть Православие сердца, а не только ума" (с. 237).

"Нашему американскому Православию так необходимо больше сердца и меньше ума! Я не знаю, чем тут можно помочь. Единственное, что приходит в голову - нужно больше молиться и и изучать православные источники" (с.201).

"Каноны были написаны для человека, а не человек для канонов. ... Сейчас происходит слишком много споров о канонах, и если мы хотим в эти трудные времена пребывать в лоне Церкви, то мы должны быть верными Духу Церкви, а не букве канонов. ... Это просто факт духовной и церковной жизни, что ради любви ко Христу каноны иногда формально нарушаются и проявляется формальное "непослушание" духовным авторитетам, чему есть примеры в житиях святых. Если каждый из этих законов станет непреложным, то Православие превратится в фарисейство" (с. 90-91).

"...Всё зависит от толкования ... правил: либо широко и сердечно, либо узко, холодно и с расчётом" (с.125).

"(Православие) является чем-то, принадлежащим прежде всего сердцу, а не уму, чем-то живым и тёплым, а не абстрактным и холодным. ... Человек, который серьёзно относится к Православию и начинает серьёзно работать над тем, чтобы осознать Православие всем сердцем и изменить себя, обладает хотя бы в малой степени тем качеством, которое мы можем назвать ароматом истинного Христианства. ... Такое Православие нельзя приобрести за сутки, оно требует страданий, опыта, испытаний. Но прежде всего требует решимости" (с.287).

"Мы восхищаемся возвышенным святоотеческим учением... не имея Христовой простоты в наших сердцах? - тогда у нас - "комфортабельная духовность", и мы не принесём духовных плодов..." (с.298).

Начало 1970-х гг.: "Наши "греки" в Зарубежной Церкви, которых мы нежно любим, в последнее время тревожили нас, пытаясь навязать всем и каждому своё мнение по второстепенным вопросам. Некоторые новообращённые спросили у нас: являются ли они ответственными за миссионерскую работу в нашей Церкви и должны ли мы верить в точности, как они? Некоторые из них из-за этого близки к отчаянию" (с.29).

1972 г.: "...Для того, чтобы быть в Церкви, совершенно не нужно быть согласным со всем, чему учит отец Пантелеимон. С другой стороны, относительно "влияния" отца Пантелеимона в Зарубежной Церкви, то нельзя отрицать, что оно достаточно велико. ... Отец Пантелеимон сейчас "в моде", и поэтому он привлекает не только искренних людей, но и сомнительный, случайный элемент" (с.85-86).

"Если ... существует некая "греческая партия" в Зарубежной Церкви - то мир им, а мы да заботимся о своём спасении и совершаем его в страхе и трепете, и не вступаем ни в какую борьбу, пока не появится настоящая опасность, с которой надо будет бороться" (с.89-90).

1973 г.: "Отец Пантелеимон очень сильная личность, и он придерживается определённых взглядов на некоторые вещи второстепенной важности..., что вполне может вызвать трения и споры. Но было бы преступлением, если бы кто-либо из нас позволил этим второстепенным вопросам разрушить наше единомыслие в вопросах основных, особенно ввиду великой армии лже- и анти-Православия, которая нас окружает, а также ввиду того тяжёлого груза бездействия и невежества, который существует даже внутри нашей Зарубежной Церкви" (с.104).

"Пусть те, кто хотят, принимают любое мнение отца Пантелеимона; это их право, и мы его не оспариваем. Но брать эти личные мнения ... и бить ими кого-то по голове, только потому, что он не согласен с ними - совершенно недопустимо" (с.112-113).

"Судя по ненормальной реакции отца Никиты, очевидно, что здесь замешано что-то большее, чем просто вопрос о Плащанице или эволюции, и мы думаем, что мы знаем, в чём тут дело - здесь замешан вопрос авторитета. Очевидно, для отца Никиты отец Пантелеимон является непререкаемым авторитетом, и теперь нам всем ясно, что он считает, что все должны с этим согласиться" (с.114).

"Отец Никита, конечно, прав в чём-то..., но ... его распложение к тебе затемнено разочарованием, что ты не преклоняешься перед авторитетом отца Пантелеимона. В этом, очевидно, и заключается суть дела" (с.116).

""Анти-латинизм" наших "греков" впадает в крайность. Получается, что почти все, кроме них одних, находятся под "латинским влиянием", почти что всё русское и греческое богословие и благочестие за последние несколько веков гниют - это уже слишком. ... Отец Пантелеимон не является, как некоторые другие, богословским авторитетом в нашей Церкви, и тем более, он не может выставляться как всеобщее правило веры" (с.115).

"Если "греки" действительно пытаются захватить власть и стараются навязать нам свою идеологию, то тогда они попались в самую большую ловушку для новообращённых, и тогда они представляют опасность для всех нас. Если это так, то их безрассудство станет явным рано или поздно; но, тем временем, да пребудем мы непричастны ко всему этому, по мере возможностей" (с.117).

"Мы в прошлом относились к "грекам" и можем продолжать относиться как к сподвижникам на пути истинного православного миссионерства. Сподвижником является тот, кто не доверяет своему собственному мнению, кто не считает, что он "всё знает" лучше других, кто не выдаёт себя за высший авторитет, не составляет разные группировки и не пытается сокрушить всех не входящих в них. Но если они не сподвижники, а только "эксперты", то все плоды их добрых трудов в конце концов погибнут. У нашей Зарубежной Церкви в этом много опыта, много терпения, и она успешно перенесла все возникавшие в её среде расколы" (с.119).
(NB: Это было написано за 13 лет (!) до того, как Бостонский монастырь разорвал с РПЦЗ - и/м.Н.).


1974 г.: "Относительно атаки на отца Пантелеимона со стороны отца Феодорита, то все эти споры среди греков-старостильников очень огорчительны. Кроме всего прочего, здесь примешаны личности, и это уже вносит сумятицу. Но настоящие вопросы, многие из которых очень тонкие и деликатные, требуют большого такта, терпения и любви, а не богословских и канонических тирад" (с.134).

"Афонский монах отец Феодорит послал нам своё воззвание в защиту монахов Эсфигменского монастыря...  Мы также получили английский перевод его письма к отцу Пантелеимону. Его доводы звучат вполне разумно, но, разумеется, его саркастический тон только увеличивает существующую между ними пропасть. Обе стороны цитируют каноны без остановки, а требуется только любовь и понимание - и это заявление, я знаю, могло бы прямо исходить из уст какого-нибудь экумениста, что только доказывает, насколько труден стал истинный путь Православия в наши дни" (с.138).

1975 г.: "Насчёт отца Пантелеимона Бостонского - увы, увы, увы, беда, которой мы боялись, кажется, приближается. Владыка Аверкий написал нам отчаянное письмо об "этом дерзком молодом архимандрите" и его последних деяниях. ... Отец Пантелеимон, видимо, укрепляет свою хватку на шее православной молодёжи, пользуясь харизматичностью своей личности, от которой только немногие способны отвратиться" (с.155-156).

"JK нам написала , что отец Никита заявил: "Русские идут на попятную" (?). Мы ещё ничего про это не слышали, но сама идея того, что "греки" воюют с "русскими" звучит, как проделки безумных неофитов" (с.157).

"Все эти дрязги (отца Пантелеимона и его последователей против руководства РПЦЗ - сост.), которые как-будто утихли, конечно, на девяносто процентов - дрязги самого отца Пантелеимона и далеки от того, чтобы утихнуть; они в будущем предвещают недоброе. С этим нам, со временем, неизбежно придётся столкнуться, но надо помнить, что отец Пантелеимон не является авторитетом в нашей Церкви, и его следующий "драматический акт" должен быть принят с большим подозрением. Вокруг него чувствуется очень сильный запах политики, и в один день он допустит смертельную политическую ошибку. Да будем мы бдительны и готовы к этому" (с.157-158).

"Мы также чувствуем себя преданными нашими "греками". Все эти годы мы считали, что они с нами единомысленны и единодушны, что они отдают всё, что у них есть, на дело англо-язычной мисии. Но в действительности оказалось, что на протяжении всего этого времени они трудились ради собственной славы, жестоко злоупотребляя доверием наших простых русских епископов, священников и мирян, чтобы в конце концов захватить власть и провозгласить себя единственными знатоками и авторитетами в Православии.
Мы всё ещё надеемся, что ошибаемся в этом, но пусть они докажут нам это своими поступками и словами, а не своими витиеватыми самооправданиями. Годами мы прощали им их крайности и ошибки и, кстати, не раз защищали о. пантелеимона и о. Никиту... Но теперь, ради сохранения своего духовного здоровья и ради продолжения плодотворной деятельности православной миссии, мы должны смело взглянуть в лицо правде: это просто университетские ребята, играющие в Православие!" (с.160).

"...LM не обретёт покоя до тех пор, пока либо окончательно не порвёт с сектой о. Пантелеимона, либо не присоединится к ней. О его секте: судя по тому, как они сейчас себя ведут,  наши "греки" долго не останутся с нами. Также трудно себе представить, что они смогут долго удержаться с матфеевцами, если, конечно, за всем этим не стоит много денег и политики" (с.161-162).

"...Староверы очаровательны, но они далеки от духа Православия - может быть, как матфеевцы" (с.157).

"Похоже, что конец "Греческой эпопеи" не за горами! Мы только скорбим о скандалах и разделениях, возникающих в результате тщеславия наших "греков". Несчастная наша американская миссия!" (с. 162).

"Ты обучаешься смирению и недоверию к своему собственному падшему разуму. На примере наши "греков" мы наблюдаем классический случай прелести, в которую они впали из-за тщеславия и самомнения. Результат всего этого будет трагическим, и многие падут в эту яму, потому что верят отцу Пантелеимону больше, чем Богу.
Отец Пантелеимон два года назад в Сиэтле сказал мне, что ради блага Церкви всё разрешается - лгать, воровать, всё, потому что цель оправдывает средства. Я тогда не придал особого значения его словам, потому что знал, что иногда, дабы избежать большего зла, приходится совершать меньшее, например, солгать. Но это можно допускать только в случае крайней необходимости и с самоосуждением и раскаянием перед Богом за допущенные неправды. Но у отца Пантелеимона этот иезуитский принцип становится основным принципом церковной жизни, который ловкие церковные политики могут употреблять безнаказанно. ...
Молись об отце Пантелеимоне, который находится в серьёзной духовной опасности, но сам от него отгородись. Там болезнь, мелкое политиканство и дьявольские козни. В глубине сердца мы вполне мирно на всё это смотрим, ибо знаем, что Церковь сильнее всех тех, кто, поддавшись обольщению, возомнил себя Церковью; они всё равно всегда отпадают, помогая тем, которые остаются, стать более трезвыми" (с.164-165).

"LM переслала нам несколько писем из бостонского монастыря. Они составлены в совершенно фальшивом духовном тоне и, кроме того, под прикрытием благочестия там кроются осуждения и сплетни. ...Только епископы и "элита", но не верующие, могут знать, что отец Пантелеимон делает... Отец Пантелеимон и его последователи знают всё лучше всех. Это смертельно опасный синдром неофитов" (с.165-166).

"Вокруг отца Пантелеимона, видимо, висит какое-то облако, которое даже благоразумным людям мешает ясно мыслить..." (с.169).

1976 г.: "Я писал и говорил с L. об этом оранжерейном подходе к Православию - исполненном сплетен, знаний "что где происходит", когда на всё есть "правильный ответ", согласный с мнением "экспертов" " (с. 173).

"...Создаётся ... как бы Церковь внутри Церкви, клика, которая, не в пример большинству священников и епископов, "всегда права". ... Очень трудно с этим бороться, потому что они предлагают "ясный и простой" ответ на каждый вопрос, и наши страдающие неполноценностью неофиты находят в этом ответ на свои нужды. ... Это формирование "православного сектантства" за счёт наших простых верующих" (с.174).

"...Отец Пантелеимон сейчас направляет свою церковную карьеру на "захват власти", в той или иной форме. ... Он имеет очень сильное влияние на многих семинаристов и молодых монахов из Джорданвилля, благодаря тому, что он является "экспертом в богословии", а также потому, что успешно подрывает авторитет старшего поколения русских в глазах молодёжи" (с.184).

"В настоящее время они (бостонцы - ред.) так самоуверены, что, похоже, является лишь вопросом времени то, насколько быстро они устанут от "неправильности" и "непоследовательности" наших епископов, не желающих прервать формального евхаристического общения со всеми Поместными Православными церквами. ...
Сейчас в воздухе витает дух зилотства; он даже стал модным в англоязычном крыле нашей Церкви, а более умеренная позиция наших епископов будет теперь казаться недопустимой тем, кто рассуждает "логично". ...
Мы не можем следовать линии "Бостонского Православия", - которое, в действительности, является разновидностью "реформированного" Православия, отличающегося тем, что, хотя по-видимости оно "правильное", но в действительности лежит вне православной традиции и создано человеческим умом. 
Это является ужасным искушением нашего времени, и в него, вероятно, впадёт большинство новообращённых. Мы боимся, что все наши статьи о зилотах, написанные в прежние годы, помогли созданию этого монстра. В будущем нам нужно будет больше уделять внимания аромату Православия, без которого зилотство бессмысленно и даже вредно" (с. 186).

"...Мы видим необходимость в том, чтобы определить разумную умеренную позицию... Сделать это нам будет трудно, в особенности из-за присутствия среди нас политически-влиятельного фанатика" (с.188-189).

"До тех пор, пока отец Пантелеимон будет иметь свою собственную "психологическую епархию" в нашей Церкви, будет существовать и источник постоянных раздоров и непонимания. Я думаю, что зилотам необходимо приобрести глубокое смирение ума, чтобы принять чужие мнения и взгляды на вещи и начать считать их такими же православными, как и свои собственные. И если им удастся выработать такое качество, то напряжение между нами просто перестанет существовать" (с.191).

"Интерес к подлинному Православию продолжает расти и, возможно, американское Православие переживёт даже свой синдром "зависимости от Бостона", который (синдром), похоже, является прежде всего признаком незрелости" (с.192).

1979 г.: "М. ... думает и чувствует всё так "правильно", включая правильную оценку "болезни правильности" у новообращённых, что я боюсь, как бы он сам не заболел "болезнью сверхправильности"! Кажется, что-то витает в воздухе в наши дни, из-за чего почти все, кто пытается встать на путь духовной битвы, начинают увязать в трясине. Да хранит его Господь и да научит его простоте. ...
Боже мой! Что творится с людьми? Как легко сбиваются с пути служения Господу на путь партий, ревности и попыток отмщения. Я написал К. и уговаривал его начать думать о духовной жизни и перестать заниматься церковной политикой" (с.228).

"...Бостонский тон, который, к сожалению, так широко распространён сейчас - Православие расчёта, не сердца. ...
...Отец Пантелеимон отравил воздух губительным и ядовитым духом; но ещё грустнее - видеть, что в тех, кому он принёс вред, он вызывает только негативную реакцию, которая фактически не поднимается над нападками. Это говорит о том, что "Пантелеимонизм" (т.е. Православие расчёта) - это болезнь, микроб которой на сегодняшний день мы все имеем, и ответом должны быть не нападки на какого-то конкретного микробоносителя. а на сам микроб..." (с.232).  

"Некоторые озабочены тоном и содежанием журнала "Witness" отца Никиты, но большинство просто не знают, что между двумя направлениями в Церкви назревает конфликт. Нам нужно как-то воспользоваться этой ситуацией, чтобы уберечь от экстремизма как можно больше людей. Нужно бороться с экстремистами, не показывая вида, что мы боремся, давать учение более глубокое и высокое, чем просто "правильное Православие", и тем самым задавать тон для других". ...
Кажется, почти все молодые священники и монахи одного с нами духа. Только несколько американцев и греков, близких к Бостону, заражены "болезнью правильности". Завтра я встречусь с отцом Д. Посмотрим, что меня ожидает. Я подозреваю, что в нём до некоторой степени сидит этот "микроб", но его близость к русским и уважение к таким людям, как владыка Аверкий, спасут его от экстремизма" (с237-238).

1981 г.: "...Очень печально, что дух наших "греков" просто неверен, и они сейчас считают меня "теософом", еретиком, и я не знаю, кем ещё. Несомненно, они вскоре покинут нашу Церковь, когда увидят, что наши епископы такого же духа, что и наше Братство" (с.34).

"Елена Юрьевна Концевич сказала отцу Герману, что она боится, что в будущем нашу Церковь ожидает ужасная катастрофа, и я думаю, это связано с этим "сверх-правильным" умонастроением, которое задело также некоторых русских (но не в такой неприятной форме, как это проявляют наши греки). Я думаю, это в некотором роде близко папизму - желание определить понятия, чтобы быть "спокойным" относительно них, даже если дух утерян" (с.249).

"Прилагаю копию заявления отца R.S. о выходе из нашей Церкви. Теперь, похоже, печальные плоды "сверх-правильности" начинают выходить наружу. Интересно, как долго отец Пантелеимон будет продолжать подталкивать людей на подобные поступки, сам при этом оставаясь в нашей Церкви?
В любом случае, это печально, но делает нашу задачу ещё яснее: мы должны ещё усерднее проповедовать истинное апостольское, миссионерское Православие, и помочь удержать как можно больше наших ревностных зилотов - молодых недавно обращённых священников. "Orthodox America" начала своё существование в самый нужный момент, и теперь она ещё более должна стать объединяющим рупором для истинных ревнителей Православия в нашей Церкви" (с.251).

"..."Бостонская ментальность" - холодная, "правильная"..." (с.269).

(Письма отца Серафима (Роуза). Типография преп. Иова Почаевского, Свято-Троицкий Монастырь, Джорданвилль, США, 2005. пер. с англ.).