Митрополит Ижевский и Удмуртский Николай (1927-2015).
ПРОТ. СЕРГИЙ КОНДАКОВ: Третьего июня исполняется год со дня кончины митр. Ижевского и Удмуртского Николая (Шкрумко). Памятуя слова св. ап. Павла «Будем искать того, что служит миру и к взаимному назиданию» (Рим. 14:19), вспомним деяния покойного старца-митрополита.
Вскоре после того, как на Ижевскую кафедру был назначен владыка Николай, он спросил меня: «Говорят, ты Царю Николаю Второму службу совершаешь?». Я поспешил ответить, что действительно, чту последнего Государя, но служу только келейно. Архиерей прервал меня: «Нет, нет, я не против, служи, служи. Я тоже почитаю Царя».
«Можно ли так понять, владыко, что Вы благословляете совершать полноценную службу в честь свв. Царственных Мучеников?»
Владыка ответил решительно: «Да, благословляю».
Так с 1993 года в Свято-Никольском храме с. Завьялово, за много лет до официальной канонизации МП 17 июля стала совершаться особая покаянная служба в честь св. Царской Семьи. Причём служили по книгам Русской Зарубежной Церкви.
Митр. Николай со слезами вспоминал, как в годы его юности прятали в соломе от коммунистов портрет св. Императора Николая Александровича.
В1990-е годы на ижевском телевидении в течение нескольких лет я был автором и ведущим передачи «Утренняя проповедь». Передача пользовалась определённым успехом, о чем свидетельствовали угрозы и проклятия сатанистов, которые мы систематически получали. Но прежде всего нас воодушевляли люди, подходившие прямо на улице и высказывавшие слова благодарности. В лихие девяностые в обществе ещё не остыла тяга к Православной Церкви и порой даже самая слабенькая передача о вечном могла вызвать живой отклик. Но однажды придя на съёмки, я был ошарашен новостью: передача закрыта. Как мне объяснили, какому-то очень крупному республиканскому главнопупсу показалось, что мы замахнулись на самое святое. Оказывается я имел неосторожность в одной из передач сказать следующее: «Нехорошо, что у святых стен Кремля лежит в мавзолее чучело Ленина».
Ну что ж, делать нечего, прямо из телекомпании я отправился в епархию. Владыка хмуро выслушал, а потом грянул своим малоросским акцентом: «Ты неправильно сказал. Надо было сказать иначе: надо эту сатану взять за ноги, вытащить и сжечь! А потом всё смыть из шлангов! Вот так надо было сказать».
Вообще митр. Николай терпеть не мог коммунистов. Ещё бы, ведь он в 1948 году был арестован как сын репрессированных украинцев. Ему дали 8 лет «за религиозные убеждения». Он был освобождён досрочно в 1953 году, но от клейма врага народа ему удалось избавиться позже благодаря помощи тайного никодима — верующий начальник паспортного стола посоветовал Николаю потерять паспорт. После того, как совет был исполнен, взамен будущий владыка получил новый, чистый паспорт без отметки о судимости. Так началась его новая жизнь: многочисленные церковные послушания, служение в церкви в качестве иеродиакона, секретаря епархиального управления, члена, а затем и начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме, наместника Почаевской лавры, епископа приходов Московской патриархии в Канаде.
Головокружительная карьера. Ясно, что без участия Комитета Государственной Безопасности она бы была невозможна.
Когда владыка стал активно сотрудничать с органами, мы не знаем. Он об этом никогда не рассказывал. Но несмотря на свою сложную биографию митр. Николай в личной беседе позиционировал себя убеждённым антикоммунистом, монархистом, и он порой говорил мне то, что шло вразрез с официальной линией бонз МП.
«Все первоиерархи Русской Зарубежной Церкви, - утверждал Преосвященный Николай, - все были святыми людьми. И Антоний, и Анастасий, и Филарет. Я много общался с зарубежниками, и сейчас общаюсь».
Когда произошло так называемое воссоединение Русской Зарубежной Церкви с Московской патриархией, на мой вопрос, что он думает об этом, митр. Николай махнул рукой и с горечью сказал: «Я давно знаю митрополита Лавра. Он большой молитвенник, но никудышный администратор».
«Но как же, - пытался возражать я, - ведь сейчас наша Церковь свободна».
Владыка после этих слова так посмотрел на меня, что мне тотчас стало понятна нелепость моего вопроса. «Это только видимость свободы», - разъяснил архиерей.
Но подобные дерзкие речи митр. Николай произносил во время уединённых бесед. Я никогда не слышал, чтобы он нечто подобное озвучивал публично. Более того, митр. Николай мог совершенно спокойно утверждать прямо противоположное, если это нужно было для «дела», для «церковной пользы».
В 2003 году по благословению митр. Ижевского и Удмуртского Николая я был назначен руководителем Епархиального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Вскоре я стал членом Комиссии по делам помилования на территории Удмуртской Республики, членом Общественной палаты Удмуртской Республики. Признаться, меня всё это тяготило, но владыка говорил, что надо потрудиться на благо святой Церкви.
Однако именно в это самое время для меня стала вырисовываться в трагической обнажённости противоречий фигура митр. Николая. Он был словно двуликий Янус, правой рукой благословляя сеять разумное и вечное, левой благословляя вечное истреблять.
Когда в Ижевске разгорелся нешуточный скандал вокруг строительства на территории разрушенного большевиками кладбища, я по благословению владыки включился в эту борьбу. Слава Богу, уже тогда мы дружно взаимодействовали с отцом Михаилом Карпеевым, с отцом Александром Малых и некоторыми другими отцами и боголюбивыми мiрянами. Помню, что поддерживали нас и некоторые члены Общественной палаты. Но однажды оказавшись в епархии я был атакован одетым в штатское маститым протоиереем: «Где ты видел здесь кладбище? Зачем ты президенту настроение портишь?» (имелся ввиду глава Удмуртии).
- Батюшка, простите, но ведь этот Троицкий собор изначально - кладбищенский храм, здесь вокруг останки ижевцев.
- Запомни, это сейчас тебя владыка поддерживает, а потом он тебя сдаст.
- Ну что ж, тогда я пострадаю за правду.
«Ну ладно, дело твоё», - отрезал матёрый протоиерей, ныне архиерей.
Я тотчас после этой жёсткой беседы отправился в кабинет к владыке. Так мол и так, отец такой-то говорит, что Вы меня сдадите, если я буду и дальше выступать против бизнеса на костях. И тут меня поразила реакция архиерея. Он как-бы смущаясь, опустил глаза и ничего не ответил. Чтобы выйти из этого неловкого положения, я сам перевёл беседу на другую тему.
Не буду вспоминать всю последующую трагическую историю, связанную с многострадальным ижевским кладбищем, скажу лишь только, что действительно, как и предупреждал меня матёрый протоиерей, владыка неожиданно изменил свою точку зрения на противоположную и благословил меня поступить так же, на что я вынужден был ответить решительным отказом, поскольку, как я прямо тогда сказал, подобная перемена будет дискредитацией всей Русской Православной Церкви. Священник не может быть общественной проституткой.
Справедливости ради надо сказать, что я отделался тогда только большой нервотрёпкой, кары, которые обещали против меня применить, не были исполнены. Более того, на мою просьбу освободить меня от всевозможных важных должностей я получил отказ. Однако святому делу защиты честных останков ижевцев был нанесён сокрушительный удар в спину. Мне стало ясно, что главная проблема церковно-общественных отношений лежит не в больном обществе и государстве, а в самой церковной организации, созданной Сталиным и обновлённой Ельциным. Эта организация по сути дела является антицерковью и без очищения от мрачного наследия тоталитаризма церковной жизни не может быть подлинного духовного возрождения России.
Характерно, что владыка Николай, когда принимал в последний раз у себя в кабинете о. Михаила, о. Александра и меня, грешного, прочитав наше обращение к патриарху, не выразил ни одного слова возражения или осуждения нашего деяния. Он по-доброму нас благословил и попрощался со словами: «Ну что ж, будем ждать, что ответит Москва».
Но через три дня, когда в епархии нам объявили о нашем запрете, митр. Николай отказался принять нас. Думаю, по одной простой причине — ему стыдно было смотреть нам в глаза.
Незадолго до смерти владыки Николая некоторые люди, в неформальной обстановке общавшиеся с ним, сообщали, что он относится к нам с симпатией, искренне интересуется, как мы живём, и говорит, что та стена, которая была выстроена вокруг нас, не доходит до неба.
Впрочем, другие наши общие знакомые сообщали нам прямо противоположную информацию.
Не берусь судить бедного митрополита Николая, он прошёл через страшную душерубку тоталитарной машины и лишь один Господь знает его сердечные воздыхания и скорби. Я же помню прежде всего то доброе и подлинное, что, несомненно, было у владыки Николая.
ПРОТ. МИХАИЛ КАРПЕЕВ: Не могу судить о том, где может оказаться митрополит Николай в результате Страшного Суда, ошуюю или одесную Христа Спасителя. Противоречивость его деятельности лишь усиливает трагедию его жизненного пути.
Мне тоже, как и о. Сергию, не раз случалось беседовать с покойным владыкой. Он не гнушался разговоров со священниками. Бывало, в первые годы моего служения особенно часто, владыка утешал меня, когда я жаловался на трудность приходской жизни. После его поддержки становилось значительно легче. Во время таких бесед покойный митрополит почти всегда приводил примеры из своей жизни. Однажды он рассказал о том, как его укреплял на Гробе Господнем добрыми словами кто-то из иерархов Иерусалимской Церкви, когда заметил тогда ещё иеромонаха Николая в тяжёлом расположении духа.
Я бывало находил самую малую причину для того, чтобы попасть к архиерею на приём. Секретарь епархии архимандрит Матфий (Орлов) не препятствовал мне в этом. И почти всегда мне удавалось попасть на аудиенцию к владыке.
Но это всё положительное омрачалось другой стороной деятельности приснопамятного архиерея. Без какого-либо ограничения действовали в епархии настоящие волки в овечьих шкурах, которые не особенно то и скрывали свои истинные личины. В одних случаях это был строгий и непримиримый владыка, а в других в общении с упомянутыми врагами Церкви Христовой был не только мягок и ласков, но и следовал их советам.
С одной стороны митрополит оставил по себе светлую память, как человечный архиерей, но с другой перед нами явилось его наследство в виде тех вопиющих беззаконий, которые творят им оставленные люди.
Хотелось бы надеяться на то, что в последние дни земной жизни владыка Николай смог искренне покаяться перед Богом за те ошибки, которые совершил.
ПРОТ. АЛЕКСАНДР МАЛЫХ: Мне запомнилось, как мы, учащиеся духовных школ, пришли на приём к владыке Николаю. Он поведал рассказ из патерика о мучениях епископов в аду и заявил, что первыми в ад пойдут архиереи. Причем рассказывал он очень эмоционально. Для чего он нам это говорил, мне непонятно. Может быть он думал, что мы станем архиереями и предостерегал нас. А может быть это было у него наболевшее, свидетельствовавшее о его переживаниях.
Я благодарен митр. Николаю за то, что он назначил меня служить в Александро-Невский собор Ижевска, где священники в отношении исправления богослужебных обязанностей были равны и куда рука матёрых церковных мафиози не доставала. Но с другой стороны, существование этой «мафии» и то, что митр. Николай мирится с её существованием и, видимо, не может без неё управлять епархией, наводило на тяжёлые думы.
В общем, складывалось двойственное впечатление, по отношению к архиерею настороженное, которое скорее побуждало уйти в себя, в отправление церковных служб (благо, что в соборе не сокращали богослужение слишком, если можно так выразиться, безбожно, как в некоторых других храмах Ижевска), но никак не располагало прийти к архиерею на приём, как к духовному отцу.
Хотя не могу не отметить, что когда меня-семинариста спрашивали, из какой я епархии, и оказывалось, что это там, где служит владыка Николай, то всегда я слышал добрые отзывы о нём.
Комментарии
Оставьте комментарий